Война двух культур

13 декабря, в день перед первым зажиганием ханукальных свеч, состоялась массовая экскурсия на гору Эйваль. Экскурсии были организованы товариществом (амутой) "Бнэй Эмуним", которое создал и возглавляет Нехемия Перельман, полковник в отставке, отслуживший 27 лет в ЦАХАЛе.

Сегодня на горе Эйваль пытаются организовать археологический заповедник, чтобы продолжать изучение этого периода еврейской истории.

Из окон домиков в Шавей Шомрон виден холм, на котором находятся раскопки города Шомрон. В 9 веке до нашей эры, после разделения еврейского царства на Израиль и Иудею, Шомрон стал столицей Северного царства. Позднее, когда царь Ирод передал город императору Августу, римляне присвоили ему название Себастия. Раскопки обнаружили хорошо сохранившийся дворец царя Ахава, крепостные стены, римские храмы и амфитеатр. У подножия холма находится арабская деревня Себастия, названная по имени древнего города.

Для того, чтобы понять, почему каждая из девочек оказалась в такой ситуации, нужно понять те два разных мира, которые они представляют. Тамар Кляйн ощущает живую связь с теми, кто жил здесь за три тысячи лет до ее рождения. Для нее Ханука - это не только пончик и ханукальные деньги, это и мужество Маккавеев, проливших свою кровь за право продолжать традиции отцов. У матери, приехавшей к ней в больницу, Тамар первым делом спросила, не отменили ли из-за террористического акта экскурсии. На вопрос, зачем она вышла в этот день к воротам раздавать карты, Тамар ответила, что она хочет, чтобы экскурсии приезжали в Самарию и люди видели красоту здешней природы, древней и современной архитектуры. Тамар ждет, чтобы на горе Эйваль разрешили создать археологический музей.

В открытом, свободном обществе, каким является Израиль, подростку в процессе взросления и социализации требуется принять как ценности личной свободы, так и требования общественного порядка. Ребенку не просто сразу нащупать то динамическое равновесие, в котором они находятся. У Тамар, кроме общих с ее сверстницами вопросов: "Что хорошо для меня лично" и "Что хорошо для всего общества" существует и связующее эти вопросы звено - история ее народа.

Беременная девушка из Себастии олицетворяет совсем другую культуру, где личная свобода подавляется, а о правах человека вспоминают только в связи с требованием об освобождении террористов-убийц. Даже в большинстве сел Галилеи и Негева, где арабы уже 50 лет формально живут по демократическим законам, женщина до сих пор не имеет элементарных человеческих прав. Она, как вещь, принадлежит отцу, брату или мужу и полностью ему подчиняется. В случае поступка, несовместимого с принятыми представлениями о чести, женщина просто исчезает. Израильский суд и полиция не с силах ни предотвратить, ни расследовать преступление: никто не жалуется, никто не хочет быть свидетелем. Жесткие традиции, отрицающие личную свободу, дополненные подстрекательской пропагандой, приводят к тому, что убийство еврея рассматривается как лучший способ решения всех проблем. Появился стандартный рецепт поведения девушек в случае позорной беременности или другого нарушения "семейной чести": они совершают террористический акт против евреев. Чужой жизни им не жалко, зато по гуманным израильским законам после покушения такая женщина с надлежащим медицинским уходом рожает ребенка и уже через год - два возвращается после освобождения домой не как уголовница или распутница, а как народная героиня. У нее появляется возможность выйти замуж, рожать детей и учить их в свою очередь тому, что лучший способ решения проблем - это убийство.

Не случайно встретились эти две девушки: Тамар из Шавей Шомрона, олицетворяющая лучшую часть израильского общества, сочетающая свободу мировоззрения с национальными традициями, и ее сверстница из Себастии, олицетворяющая униженное положение арабской женщины и насилие, как способ решения любых проблем в арабском обществе.