Трагедии не получилось

… Ухоженный газон рядом с домом, у бассейна женщина с детьми. Вдруг появляются солдаты и вручают повестку о выселении. Женщина плачет и умоляет военачальника сжалиться над детьми, она ведь даже не знает куда ей перебраться, где ее примут. Военачальник говорит: «Это делается для блага и безопасности страны», но смягчается и дает ей 24 часа на сборы…

Не пугайтесь, речь не об изгнанниках Гуш Катифа, на этом этапе тождество наших проблем с сюжетом пьесы заканчивается. Хватит переживать по этому поводу, считает пресса, пора вернуться к налаженному ходу жизни. Прошло уже три месяца после «пинуя» – для наших палестин «итнаткут» («отделение») уже глубокая история. Не важно, что изгнанники до сих пор не получили денег, живут в гостинице и страдают от посттравматического синдрома. Для всех остальных, даже вывешивающих на машине лозунги: «Не забудем не простим», это изгнание уже стало обыденностью. Более свежие новости: американские ураганы и землетрясение в Индонезии, выборы в Израиле и интифада в Европе прочно заслонили неприятные картины плачущих солдат и поселенцев. Тигр оказался бумажным, кровь не пролилась, все вздохнули с облегчением. Инфаркты изгнанников и «касамы», летящие из Газы, воспринимаются как последствия неотвратимых природных катаклизмов, вроде цунами. Страна не содрогнулась, трагедии и очищающего катарсиса не произошло…

Если мы с вами хотим поговорить именно о трагедии, то нам придется мысленно перенестись в другое время и место. Хотя описанный выше бассейн и женщина с детьми находятся на сцене театра Гешер, но связаны они не с сегодняшним Израилем, а с античной Грецией. В театре играют античную трагедию, «Медею» Эврипида.

Мне трудно сравнить знакомый архаичный русский перевод Анненского с ивритской обработкой, сделанной Бар Шавитом. Первое впечатления – пьеса полностью переписана заново применительно к нашим дням. Однако вернувшись домой и перечитав, обнаруживаю что почти все диалоги, кроме хора, сохранены без изменений. За одним исключением – все упоминания богов, встречающиеся в каждом третьем предложении, все ссылки на их волю, их гнев и их милость, их имена - Зевс, Феб, Киприда, Эрот – все это в переводе не сохранилось. Да и странно бы они прозвучали в этой, как указано в программке, «греческой классике в сегодняшней интерпретации», в постановке Лены Крейндлин. То, что мы видим на сцене, напоминает скорее продукцию Голливуда - не примите это за снобистское осуждение, наоборот, профессионализм Голливуда намного превышает наши израильские стандарты. Под звуки песни Синатры перед нами проходят счастливые родители, купающие детей в бассейне, семейный скандал, в котором истеричная красотка осыпает упреками изменившего мужа – этакую груду мускулов, потягивающую пиво. Мы видим сурового, но человечного правителя, принимающего нелегкое решение, сплетниц-горничных, политическую интригу… Да и сам наполненный водой бассейн, занимающий всю сцену, скорее является не декорацией, а одним из важных действующих лиц – как занавес в любимовском «Гамлете» на сцене Театра на Таганке.

Как далеки мы сегодня от классицизма, оживившего античную трагедию. Впоследствии романтизм сделал ее трагедией бунтаря-одиночки, модернизм заменил бытовой драмой, а постмодернизм стер все грани, в первую очередь грань между ширпотребом и высоким искусством. Из нашей жизни исчезла трагедия. Нет, любовь, смерть, несчастья и природные катаклизмы никуда не делись, их хоть отбавляй, но изменилось наше отношение к ним. Сегодня принято не переживать по их поводу, изживать, исторгать их и идти дальше. Со времен Фрейда «душевностью» ведают профессионалы. Вы потеряли близких – к вашим услугам социальный работник, изменил муж – к адвокату, болит сердце – к доктору, пережили душевную травму – к психологу. Вместо вас вашу честь будут защищать адвокаты, а вашим обидчикам мстить полиция и прокуратура. Террористов и убийц должны наказывать только армия и интерпол. Опасно даже защищаться, докажи потом, что ты не превысил «необходимую оборону». И уж совсем бессмысленно мстить тому или иному бюрократу, олицетворяющему систему, не важно кто он – простой социальный работник или премьер. Наш современный героизм – несмотря ни на что жить и развлекаться, сдерживать мстительные чувства и искать компромиссы. Это достигается только если не относиться ни к чему всерьез: Бог и заповеди – «пережитки средневековья», честь и совесть – только для того, чтобы остерегаться нарушать уголовные законы, любовь и дружба – до тех пор, пока не слишком обременяют. Современное восприятие отличается от греческой трагедии как бассейн на сцене театра Гешер от шумящего неподалеку в Яффо Средиземного моря. Театральный бассейн реальный и удобный, с настоящей водой. Он так тщательно выполнен, что не требует игры воображения. Зато в античной трагедии воображение действует в полной мере. Греки не рисовали на декорациях море – конечное не вместит бесконечного. Но оно присутствовало почти в каждой из их трагедий – хор рассказывает, как оно разделяет острова, шумит, поглощает суда, насылает чудовищ... Греки жили в виду его бесконечности и соотносились с ней, пытаясь, как боги, вместить в трагедию бесконечность времени и пространства.

Мы же, освоившие время и пространство, предпочитаем комфорт. Классическое столкновение между долгом и чувством не возможно там, где комфорт важнее и того и другого. Сегодняшние обидчики Медеи безлики, им невозможно мстить. Креонт прячется за «решением, законно принятым народными избранниками», Ясон – за либерализмом и защитой прав ребенка. Еврипид, ставящий в центре драмы человека с его психологией наиболее близок нам из всех античных авторов. В последнее время мы могли видеть осовремененные версии Медеи в фильме Пазолини и в театре на Таганке Любимова. История описала виток и на новом этапе мы снова вернулись к мифу, который описывает человеческие чувства, но не предполагает «вечных» вопросов: «Кто виноват?» и «Что делать?» У Еврипида виновата Судьба, рок, и сделать ничего нельзя, нельзя даже вывести из этого мораль, мол, нехорошо изменять или мстить. Вместо этого античная трагедия предполагает катарсис, переживание, глубину страстей, высоту чувств, не даром в ней действуют герои-полубоги. Поставленный в современном стиле, без богов и без хора, Еврипид становится плоским, лишенным трансцендентальной глубины. Выходит совсем по старой песенке Галича: «Каким-то хазарам какой-то Олег зачем-то отмстил, почему-то…»

В такой ситуации очищающего катарсиса не получается, в лучшем случае бытовая драма, развлечение на вечер. Да и нужно ли нам что-то большее, если наша задача после трагедий, происходящих в нашей жизни, как можно быстрее вернуться к обыденности, и, по возможности, жить так, как будто ничего не произошло. Усилия актеров и режиссера, продуманные декорации и костюмы – все пропадает зря. Вечная трагедия, временами дословно напоминающая нашу жизнь, полную предательства и жестокости, стилизуется под привычное произведение современного искусства. Стилизация удалась слишком хорошо, но тогда лучше уж обратиться к оригиналу. В качестве развлечения лучше служит настоящий Голливуд или, если так уж хочется поплакать, латиноамериканский сериал. А те, кто ищут настоящей трагедии пусть лучше обратятся к действительности…

(Фотографии взяты с сайта театра Гешер http://www.gesher-theatre.co.il)

"Вести", 1.12.2005