Стихотворение Киплинга: перевод и оригинал
 -
За дочь и за жену,
-
За все, чем свят и жив,
-
Восстань и встреть войну,
-
И Гунна у межи.
-
Твой мир разрыт и смят,
-
Разграблен, осквернен...
-
Куда ни кинешь взгляд –
-
Руины, сталь и стон.
-
Лишь заповедь Отца
-
Стучит в твоем виске:
-
"Дай мужество сердцам,
-
И силу дай руке."
-
Ты снова слышишь речь,
-
Что слышал испокон:
-
"Свистящий страшный меч
-
Всему теперь закон."
-
Ты прежней нитью сшит
-
Со всеми, кто готов
-
Рубить, давить, душить
-
Неистовых врагов.
-
Комфорт, богатство, смех,
-
Утехи и мечты
-
Растаяли во тьме -
-
Остался только ты.
-
Чтоб встретить ужас дня,
-
Нагого, как напасть,
-
Чтоб, мужество храня,
-
Не дрогнуть, не упасть.
-
Лишь заповедь Отца
-
Стучит в твоем виске:
-
"Дай стойкости сердцам,
-
И силу дай руке."
-
Надежды ложной пшик
-
Не выведет к заре -
-
Лишь жертвенность души
-
На жадном алтаре.
-
На всех нас потому -
-
Судьба и жизнь одна.
-
Как выжить одному,
-
Коль рушится Страна?
- Р.Киплинг
(вольный перевод Алекса
Тарна
в статье "История одного перевода")
Действительно, очень
актуальное стихотворение: «Твой мир разрыт и смят,
разграблен, осквернен …». И перевод замечательный. И так же
настойчиво, как и переводчика, меня мучит чувство «дежа вю» –
где-то это я уже читала. Переводчик это выразил так:
Лишь одно оставалось
неизменным, из века в век: призыв к оружию, к защите Родины, как
самой главной, самой дорогой святыни; закон обнаженного разящего
меча; постоянная готовность к жертве; избавление от пустых, лживых
иллюзий; молитва о мужестве в сердце и о силе в руках.
Но при внимательном чтении
появляется неотвязная мысль – чего-то здесь не хватает, какое-то
слово выпало, упущено, не переведено или его и не было в оригинале.
Какое?
Попробуем-ка разобраться в
этом. Начнем с конца:
Действительно, слово "Англия"
(как написано в конце стихотворения Киплинга) вполне можно
опустить, заменить обобщающим «Страна». Одни выступают на войну за
Англию, другие - "За родину, за Сталина", а третьи восклицают
"Дойчланд убер аллес". Нет, стоп, меня занесло куда-то в сторону,
при чем тут Сталин и Гитлер, олицетворяющие мощь государства.
Значит, акцент надо ставить не на этом слове. Не там ищем, это слово не
«страна».
Попробуем начать с
начала:
"За дочь и за жену, за
все, чем свят и жив, восстань и встреть войну",
Так уже лучше. Те, у которых
и страны-то не было, восклицают: "Кто за Бога - со мной!", те, у
кого много стран: "Аллах велик!"
Ох, опять получилось что-то
не то. Ведь эдак можно переложить это стихотворение и на арабский,
а слово "война" переведем как джихад.
Но автор перевода ясно
выразил свое чувство к «толстогубым Фатьме и Ахмаду на входе в
наши дискотеки, стреляющим по нашим школьным автобусам,
выцеливающим младенцев в наших колясках». Он (да и я вместе с
ним) не считает, что Ахмада вдохновляет это
же самое чувство. Но, тем не менее, этот Ахмад обвязавшись поясом
идет взрывать нас, именно защищая своего бога и свою Фалестляндию.
Его бога оскорбляет всемирный американский разврат, докатывающийся
даже до Афганистана в виде современной техники, без которой уже и
воевать-то нельзя (например, все того же интернета…). «За дочь и
за жену» сражается он против Запада, который своими
достижениями соблазняет его жен и дочерей, проникая, в той или иной
степени во все мусульманские страны - "дар-эль-ислам". (Уж на что
положительная вещь – медицина, а и та развращает легко доступностью
аборта или операции, восстанавливающей девственность.)
Так может прав Киплинг,
который хоть и считался в советских учебниках расистом и
колониалистом, но не сомневался в наличии общего чувства у себя и
у своего противника? Именно поэтому он его уважал:
"Но нет Востока и Запада нет, что - племя,
родина, род,
Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли
встает"
Не знаю, как там принято было
у индусов, с которыми сражался киплинговский солдат, а в нашем
случае прав не Киплинг, а Тарн. Не уважаю я этого Ахмада-террориста
и не желаю иметь с ним ничего общего. Но где, где же тогда это
недостающее слово, которое прояснит мне все до конца?
Если не уточнить "чем
свят и жив" герой стихотворения, то напрашивается вывод, что
прав тот, кто сильней и мужественней, кто сможет навязать другому
свою волю и выдержит "бремя белого человека" (такое вот
политически некорректное выражение!). То-есть, у Киплинга по
высшему счету правы все, но некоторые, свои, белые, правее.
Так что же, единственная наша
претензия к террористам, единственное отличие от них в том, что они
сражаются не по нашим правилам? Мы, белые, предпочитаем сегодня
бескровные войны. Это уже даже не "холодная война" и гонка
вооружений, а чисто экономическая игра, на повышение и понижение.
Повысилась цена нефти - в выигрыше вы, понизилась - мы, ну и
играйте по честному и не обыгрывайте нас слишком сильно, а то за
такое "можно и канделябром", как американцы в Ираке. Вот-вот, если
все остальное не помогает, то Запад, тоже начинает бомбить. А
бомбы, они особо не разбирают на кого падать. Даже посылка с
"гуманитарной помощью" голодающим в Африке может свалиться на
голову и убить женщину с ребенком, и такое бывало. Так что не
только в методах войны дело. Да и в трусости упрек к террористам
неуместен: может, конечно, и идут смертники на дело накачанные
наркотиками, но решение принимают, предвкушая не только 72 райских
гурии, но клочья собственного мяса на тротуаре. Нет, не только в
правилах ведения войны наше различие с террористами, будем искать
дальше.
А может, следует сделать
ударение на слове: «у межи»? Может быть, отличие заключается
в разделении на "оборону" и "агрессию", на нападающих и
защищающихся? Нет, и это не такое уж ясное отличие. Наш земной
шарик сегодня сжался до того, что уже невозможно размахивать
руками, не задев по носу соседа с другого полушария. Четкой
границы, межи, провести сегодня невозможно: можно "грозить
шведу" и из Афганистана и Ирака, можно влезать в арабские
внутренние дела и сидя в Манхеттене.
Попробуем другое: «И силу
дай руке». Что же, правда заключается в том, что Америка -
сильная и ей можно, а Израилю - ни-ни? Выходит, что единственное
отличие между героями и врагами - это деление на сильных и слабых,
на своих и чужих? Тут уже и разделение на Запад-Восток не
релевантно, чужие мы, евреи, и Западу и Востоку - кому больше, кому
меньше.
А наших "миротворцев",
помогающих врагу в идеологической войне (а иногда и деньгами) по
такой логике можно упрекнуть лишь в одном - перепутали своих и
чужих. Они защищают наших врагов не потому, что те слабы, а мы
сильны и их обижаем. Это все пустые отговорки, ведь если бы мы были
сильнее и мечтали о том же, что и наши враги, то давно бы
уничтожили их всех, включая женщин и детей, а пока что они
уничтожают нас. Нет, наоборот, подсознательно "миротворцы" любят в
сегодняшних воинах Аллаха извращенных наследников Киплинговских
мужественных белых, ведь сегодняшним белым не до личного мужества -
они смирны и политкорректны. Особо такой любовью грешат худосочные
истеричные женщины, чьи глаза загораются при разговорах о гордой
мужественности террориста-самца, посылающего на смерть собственных
детишек. Чем не "жертвенность души на жадном алтаре"?
Но нет, не приемлет моя душа
такую логику. Что-то мешает мне признать:
"Свистящий страшный
меч
Всему теперь
закон".
Мне мешает не пацифизм,
который в его современном извращенном виде я презираю именно
потому, что носители его выдают за объективную истину глубоко
субъективную самоненависть. Это и не женская слабость, ведь давно
замечено, что слабые предпочитают суровую месть великодушному
прощению. Для меня неприемлем сам принцип меча: "Сильный всегда
прав", даже пацифистски вывернутый наизнанку: "Слабый всегда прав".
В отличие от Киплинга я не уважаю моих "неистовых врагов". Я
твердо знаю, что наше отличие от террористов больше, чем простые
правила игры, что наше противостояние больше, чем соревнование в
силе или в самоотречении. В конце концов, разница между силой и
слабостью не так уж и велика: "Луки героев ломаются, а слабые
перепоясываются силой" (Самуил 1, 2:4). Как силой, так и
непротивлением можно добиться как великих, так и устрашающих
результатов: индусы-непротивленцы изгнали, в конце концов,
мужественных англичан, а французские непротивленцы-вишисты активно
способствовали "окончательному решению", выдавая евреев в лагеря
уничтожения, чего не позволяли себе даже испанские фашисты.
Нет, не «меч» ключевое
слово, и критерий - не сила. "Меч всему закон" не
переводится напрямую для людей, воспитанных на: "Не мечом и
копьем спасает Господь, ибо успех войны от Господа ” (Самуил 1,
17:47) и "Всевышний - меч величия твоего" (Второзаконие
33:29)
Ну-ка перечитаем еще раз:
«Меч всему теперь закон». Вот, вот оно! Главное слово стоит
последним в приведенной строке, его стоило бы даже писать с большой
буквы, - Закон. Почему-то евреи верят, что есть такой универсальный
Закон, под который подпадает все, что только существует в нашем
мире, ведь Создатель его - единственный. И именно на этом основании
ученые пытаются вывести все более универсальные формулы, а философы
- универсальную мораль. А если есть единый Закон и все перед ним
равны, то, значит, есть деление не только по принципу "свой-чужой",
"сильный-слабый", но и "правый-неправый".
А значит, в переводе этого
стихотворения не хватает неких последних глубинных оснований для
осознания собственной правоты, того, что роднит переводчика, как он пишет, именно с
французским солдатом времен Прусской кампании, итальянским – времен
Наполеоновских походов, немецким – периода Тридцатилетней
войны.
Киплинговский солдат,
прокладывающий путь западной цивилизации в Индию ощущал себя
абсолютно правым, и Бог ему судья. Я не живу в киплинговской Англии
и не знаю, есть ли у англичан право насильственно удерживать
индусских жен от погребального костра. Зато я твердо знаю, что
придавало сил израильскому сержанту: "К правде, к правде
стремись, дабы был ты жив и овладел страной, которую Всевышний,
Господь твой дает тебе" (Второзаконие 16:20).
Значит главное - не защита
жизни и семьи, не сила, и не страна, главное – правда,
справедливость, правосудие, закон. Не этот, сиюминутный,
принимаемый людьми, по которому четверо в лодке могут большинством
при голосовании постановить съесть пятого, а тот, вечный, который
одинаков и в сердце человека и в звездном небе.
Евреи, наверное, первые и
последние идеалисты. На протяжении всей нашей истории нам за это
сильно доставалось. Но мы не отступали, мы мужественно сражались
(иногда мечом, но чаще личным неповиновением), и, терпя
многочисленные потери, добились к сегодняшнему дню значительных
успехов. Большая часть человечества уже, хотя бы теоретически, но
признает «заповедь Отца » - заповеди сынов Ноя: "не убей, не укради..."- общие для
всех. А с остальными мы еще поборемся, и мы не постесняемся их
«рубить, давить, душить», если они по-другому не
понимают!
Мне хочется верить в силу
права. И того, Кто дал нам его. И тогда появляется надежда, что Он
ответит нам на молитву: "Дай мужество сердцам, И силу дай
руке". Я уже видела ее в той книге, которую читал и Киплинг.
Там она звучала так: "Господи, прошу, вспомни меня и
укрепи..." (Судьи 16:30).
Как жаль, что перевод этой
книги несовершенен.
1.07.2003
|
