Один День Защиты Детей

Репортаж об освобождении детей

Бессмысленно повторять в очередной раз утверждение о том, что когда выпускают террористов и сажают детей, любящих свою страну, то этот абсурд превосходит любые голливудские фантазии и оруэловские антиутопии. Хватит литературных реминисценций и тонкостей теории демократии и гражданского протеста. Давайте забудем о делении на левых-правых, и об экстремистах, с пеной у рта кричащих с экрана о чужом экстремизме. Взгляните сами непредвзято на то, что происходит. Подумайте сами, что ожидает власть, бросающуюся на каждую оранжевую тряпку и воюющую с детьми…

Именно с этой целью – увидеть все собственными глазами – я пришла 1 июня в День Защиты Детей в полицию города Квар-Саба к 9 часам вечера. Мне сказали, что здесь будут освобождать детей, арестованных за участие в демонстрации протеста, которая перешла в нарушение общественного порядка. 24 мальчика и девочки в возрасте от 12 до 16 лет перекрыли на некоторое время одну из главных трасс страны. Так что арестовали их «за дело» и вскорости выпустили бы, если бы они назвали свои имена. Но они предпочли не называться и остаться в тюрьме. Только через несколько дней родители и адвокаты уговорили некоторых из них назвать себя и выйти на свободу приняв ограничения. На очередном, положенном по закону, судебном продлении их содержания под стражей судья Шира Бен Шломо из окружного суда в Ришон-ле-Ционе постановила, что освобождение состоится только при следующих ограничивающих условиях:

1.Подростки называют свои имена

2.С них снимают отпечатки пальцев

3.Они подписывают обязательство не выходить из своего поселка

4.Родители вносят за них залог в размере тысячи шекелей сразу и подписывают обязательство еще на 3 тысячи.

Большая часть подростков не согласилась выходить из тюрьмы на таких унизительных условиях, и 15 подростков остались в заключении. Остальных - 6 девочек и 3-х мальчиков терпеливо ожидали родители. Они просидели на ступеньках полицейского участка с 8 часов вечера, когда было объявлено об освобождении до 2 часов ночи, когда им действительно удалось получить своих детей. Они не жаловались, они понимали, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Это не были «проблемные» семьи, фигурирующие в дебатах при обсуждении роста насилия – большинство из них принадлежало к среднему классу добропорядочных людей, работающих, платящих налоги, хорошо воспитывающих детей. И их дети никогда раньше не ставили их в такую экстремальную ситуацию. Наркотики, подростковая преступность, хулиганство, уклонение от учебы – они далеки от этого, как небо от земли. К этим детям не имеет отношения плакат, вывешенный в коридоре полицейского участка: «Подросток! Если ты пострадал от насилия, если тебя против воли вовлекли в преступную деятельность, если ты в затруднительном положении – позвони нам в полицию по этому телефону, тебе не нужно будет называть своего имени…» Какая ирония. Те, кого заставили назвать свое имя и кто сидел под этим плакатом - это умненькие еврейские дети, прекрасно успевающие в школе, помогающие родителям нянчить младших братьев и сестер, посещающие кружки и олимпиады. Дети-идеалисты, верящие в сионистские идеалы, в дружбу, в романтическую чистоту отношений между полами. Единственное, во что они не верили – это в право государства их унижать. Убеждать, аргументируя свои решения – да, применять законное насилие, арестовывать, держать в тюрьме – да, но не превращать в послушное стадо, озабоченное только своей кормушкой и готовое развернуться в противоположном направлении по команде «все вдруг!».

Я не журналист-профессионал и, боюсь, что никогда им уже не стану. Когда в торговом центре рядом с моим домом раздался взрыв, я не смогла хладнокровно делать фотографии – я считала, что либо я должна помогать – что-то держать, приносить, уносить, либо просто не мешаться под ногами у людей, которые оказывают срочную помощь.

Так и теперь – когда измученные дети во втором часу ночи, наконец, вывалились из автобуса – я считала жестокостью ослеплять их фотовспышкой и приставать к ним с расспросами. Я предпочла дать им стакан воды и шоколадку – при переездах из тюрьмы Маасиягу в суд, из суда обратно в тюрьму, а потом в полицию их не кормили.

Дети были очень возбуждены и храбрились, но чувствовалось, что они держатся на ногах из последних сил. В разговорах с родителями они не жаловались, не оправдывались, не сожалели. Они расспрашивали о других, беспокоились о тех, кто остался в тюрьме, делились тюремным опытом. Они упоминали о грубом обращение полицейских, но пусть этим занимаются их адвокаты - я не хочу писать о том, чего я не видела лично. Несколько девочек повторили, что были полицейские, которые намеренно разрывали на них маечки. Я сама видела на одной из демонстрации такой случай, но только из их объяснений я поняла, что это не случайность (потащили и порвалось), а намеренная политика. Девочки смущаются, пытаются прикрыть обнаженное тело и расцепляют руки, которыми держатся друг за друга. Так их легче вырвать из толпы и усадить в «воронок». Дети говорили, что жестокость была скорее исключением из правил, и это я сама наблюдала в полицейском участке. Квар-Сабские полицейские были смущены, увидев этих 12 и 13-тилетних «преступников». Проводя ночью с измученными детьми и родителями длительные бюрократические процедуры (включая снятие отпечатков пальцев) здоровые сильные парни из полиции оправдывались: «Вообще-то мы, полиция, защищаем вас от настоящих преступников. Сейчас мы просто выполняем приказ. Что делать – работа есть работа…»

Тюрьма не далась детям легко, но она их не напугала и не подавила. Возможно, в отличие от взрослых, им просто трудно представить себе всю тяжесть дальнейших длительных судебных преследований, «позорное пятно» в анкете, проблемы не сданного во время экзамена на аттестат зрелости («багрут»).

Родители выглядели более озабоченными, но я не услышала в их словах ни единого упрека, только беспокойство. Поджидая детей, один из родителей сказал: «Как я могу упрекать своего ребенка, если он более последовательно, чем я защищает мои сионистские идеалы? Как я могу ругать его, что он не сдал багрут, если те, кому дают сдавать в тюрьме экзамен на багрут – это террористы? Я не Шарон, и не могу и не хочу в обход закона защитить своего сына от тюрьмы. Я могу не соглашаться с методами моего сына, но я счастлив от того, что он не принадлежит ни к послушным «винтикам», ни к беспринципным карьеристам».

Руководителям внепарламентского движения «Еврейский дом» («Байт Леуми»), которое организовывает демонстрации, Шаю Малке 20 лет, Ариэлю Вайнгруберу – 23. Этих двоих арестовали еще до всяких демонстраций, почти сразу после первого съезда движения в Иерусалиме в День Победы – 9 мая. С тех пор они сидят в тюрьме и, по требованию прокуратуры, будут находиться в заключении до суда по обвинению в бунте («амрада»). Из сотен арестованных на демонстрациях протеста подростков несколько десятков до сих пор находятся в заключении. Следующая волна демонстраций ожидается в день объявления сектора Газы закрытой военной зоной – листовки и интернет-сайт движения призывают в момент перекрытия полицией дорог двигаться в Гуш-Катиф пешком.

Можно не сомневаться, что большую часть демонстрантов будут составлять подростки.

Фото автора. На снимках:
На ступеньках полиции
С сестрой, которую приехавшая за ней мама не может оставить дома
Сын с папой

Дочка с папой

"Курсор", 9.06.2005