Самосожжение: Лена Босинова и Моше Сильман

Ах, если бы только не август,
Не чертова эта пора!
А.Ахматова

В эти три недели от поста 17 таммуза до 9 ава - дни "между теснин" ("Бейн а-мецарим") многие евреи ощущают душевную или даже почти физическую тяжесть. Вот и сейчас на нас обрушилась сводящая с ума влажная жара, и все, кто только может себе это позволить, спасаются от нее под кондиционерами днем и ночью. В это время народ Израиля становится более уязвим - пророк Иеремия писал, что все враги Израиля настигали его между теснин. В каждом поколении это время кроме скорби по утраченному храму связано и с другими, более близкими бедствиями, зачастую с изгнаниями из той или другой страны. Для нашего поколения это в первую очередь 9 ава 2005 года - начало изгнания евреев Гуш Катифа и Северной Самарии. А еще через две недели после этого на КПП Кисуфим жительница самарийского поселка Кдумим Елена Босинова совершила самосожжение. Ее поступок был актом протеста против политики выселения евреев, политики, которую сейчас уже не только правые и центристы, но и многие левые признают ошибочной и самоубийственной с точки зрения безопасности, а так же антилиберальной по отношению к меньшинству и антидемократической по отношению к большинству (вспомним хотя бы четкое "нет выселению", высказанное Ликудом на референдуме и сопротивление других национальных партий коалиции, которую Шарону пришлось срочно переформировывать).

О поступке Лены пресса тогда писала очень мало. Не только левым, но и правым ее поступок казался крайним актом отчаяния одиночки, и только в прессе на русском языке находили ему аналог в действиях таких правозащитников, как Ян Палах и Ильи Рипс, служивших адекватным гражданским сопротивлением тоталитарному режиму. Действительно, шароновский режим, запретивший в 2005-м демонстрации и любое другое законное сопротивление и бросивший армию против собственного народа, вызывал именно такие ассоциации.

Сегодня, за несколько недель до грустной годовщины, о Лене вспомнили в связи с другим печальным случаем - самосожжением Моше Сильмана на демонстрации в Тель Авиве. Этот акт индивидуального отчаяния уже поднят на щит рекламирующей демонстрации прессой. Еще бы - в своем письме Сильман называет Нетаниягу поддонком и обвиняет его правительство в том, что деньги забирают у бедных и отдают богатым.

Между тем эти два случая отличаются не только прямо противоположной реакцией прессы. Очень жалко двух этих людей, решившихся на крайний поступок, но в их действиях нельзя не заметить колоссальной разницы. В некотором смысле они оба пострадали от ошибки, несправедливости и насилия государственных чиновников. Но, в то время как у Лены душа болела за других (за жителей Гуш Катифа и всего обстреливаемого из Газы Юга, за народ Израиля и его землю), Моше отчаялся из-за расстройства своих личных дел, как финансовых, так и здоровья, физического и душевного.

У Лены самосожжение было гражданским поступком, у Моше - истерикой, понятной и простительной для обобранного и отчаявшегося инвалида. Кроме этого отличия, на первый взгляд, кажется, что и темы этих двух протестов - заселение земли Израиля и социальное страхование - не имеют между собой ничего общего.

В первом случае Лена Босинова протестовала против выселения по расово-политическим мотивам - выселяли евреев из тех областей, на которые государство не захотело распространить полностью свои законы и власть. Главная задача государства - поддержание законопорядка и безопасности, и именно на эту область распространялся Ленин протест. Нераспространение израильских законов на Иудею, Самарию и Газу, договор с террористами "Осло", за которым последовал взрывной подъем террора на протяжении многих лет и, наконец, лишение поселенцев не только гражданских, но и всех человеческих прав привели к тому, что в Газе воцарился Хамасстан и террористы смогли обстреливать Ашдод. Все это политические вопросы, в которых государство показало себя полным банкротом. Напомним, что на эти авантюры были угроханы миллиарды, вполне достаточные для строительства любого необходимого социального жилья. Протест Лены - защита гражданина от государства, нарушающего его человеческие и гражданские права и не выполняющего своих непосредственных обязанностей.

Протест Моше Сильмана свели к экономическим мотивам: он как неработающий инвалид не мог снять квартиру там, где хотел, а в государственном жилье ему по законным причинам было отказано. Насколько виновато в этой ситуации государство? Обязано ли оно непосредственно "давать квартиры" как при социализме, или только не мешать рынку подстраиваться под растущий спрос?

Как мы хорошо помним, социалистическое распределение препятствует изобилию. В экономических вопросах задача государства - это создание благоприятного климата для эффективного развития. А что может быть менее благоприятным для экономики, чем забюрократизированность и монополия? Ведь более 93% земли у нас принадлежит государству, и именно оно, не выделяя достаточно земли под жилищное строительство, виновно в росте цен на рынке жилья. То же касается монополии электрической и водной кампании, ограничений на автобусные перевозки, теле и радиовещание, импорт молочных продуктов и т.д. и т.п.

Бульварные "протестанты" пытаются использовать трагедию Моше Сильмана в своих целях, в то время как его пример свидетельствует как раз об обратном. Все беды Моше начались с того, что государство разорило его бизнес высокими налогами и непомерной бюрократической волокитой. Обращение за помощью к службе соцстраха и отказ в социальном жилье был только следствием, а вовсе не причиной бед Сильмана. Нужно ли напоминать, что выходящие второе лето на бульвар Ротшильд демонстранты видят решение проблем (по крайней мере, те из них, кто действительно озабочен проблемами, а не только свержением Нетаниягу) в увеличении налогов и вмешательства государства в экономику. Говоря по-простому, в социализме и госмонополизме. Увеличение налогов для финансирования детсадов и жилья больно ударит в первую очередь по таким же средним бизнесам, занятым сервисом, какой был у самого Моше Сильвермана, ведь крупные фирмы и хай-тек при увеличении налогов всегда могут попросту уйти из страны.

Да, по отношению к Моше Сильману государство не выполнило своих непосредственных обязанностей. Только обязанности его заключаются не в том, чтобы поощрять "правильные взгляды" сытой кормушкой, как это требует щедро финансируемая крайне левыми Дафна Лиф со товарищи. В американской конституции (написанной под большим влиянием Библии) задача государства формулируется как обеспечение свободы стремления к счастью, но отнюдь не самого счастья. Счастьем нас уже пытались обеспечить на нашей "доисторической родине" и не хотелось бы, чтоб наши дети повторяли хором: "спасибо партии за наше счастливое детство". А вот этой самой свободы для понимаемых каждым по-своему стремлений нам всем и недостает.

Но, кроме того, чтобы спрашивать с государства, следует спрашивать и с себя, особенно сейчас, в преддверии 9 ава. Что мы сами могли и должны были сделать, чтобы этого не произошло? И здесь я вновь вижу разительное отличие среды, в которой произошло самосожжение Лены Босиновой, и "протестантов" с бульвара Ротшильд.

В национальном лагере поступок Лены не подняли на щит, не использовали как обвинение против государства. Наоборот, там восприняли его как собственное упущение, ведь в этой среде очень развита взаимопомощь и взаимоподдержка - соседская, дружеская, общинная. Например, до их пор, уже семь лет это сообщество постоянно помогает изгнанникам Гуш Катифа, ютящимся и сегодня во времянках вопреки всем широко разрекламированным обещаниям.

Наоборот, в лагере так называемого "социального протеста" никто и не думает выяснять, как на человека с душевной травмой повлияли их безудержные призывы к публичному протесту и истерические требования немедленных перемен. Зрелищную трагедию раскручивают и используют без зазрения совести, ведь такие, как Дафна Лиф, являются анархистами только наполовину. Сами они не отвечают ни за что и никому ничем не обязаны, зато искренне считают, им должны все и в первую очередь третируемое ими государство.

"Вести", 19.07.2012