Целовать ли дамам ручки?

Вопросы, которые мы выбираем

Фуко, Войнович и общественный дискурс

Современная социология отмечает, что вопросы, которые обсуждаются в обществе, во многом определяют социальные отношения. Ответы, которые дают на них разные слои населения, уже сами по себе порождены постановкой проблемы. Вопрос: "Озабочены ли вы растущим напряжением в обществе" подразумевает, что оно существует и постоянно растет. Не так важно "да" или "нет" вы отвечаете на вопрос о депортации арабов, об отступлении или об усугублении наказания за коррупцию и сексуальные домогательства. Для общество важно, что именно эти, а не другие темы стоят на повестке дня, что они кажутся самыми значительными и заставляют искать средства для решения именно этих, а не для каких-то других проблем. Другие проблемы не обсуждаются потому, что их не замечают, или считают не важными, а возможно осознанно, из-за их неудобства, объявляют несуществующими, или решенными или нерешаемыми в принципе. Здесь речь идет не только о замалчивании каких-то сторон жизни, а о выведении из общественного мышления и обсуждения возможных альтернатив. Поднимая вопрос "Как немедленно и любыми средствами добиться А?" вы зачастую заслоняете этим вопросы "Почему именно А?", "Может более важно В?" или "Если я буду добиваться В, то, может быть, я постепенно получу решение проблемы А как побочный результат?" и др.

Французский философ и теоретик культуры Мишель Фуко сформулировал положение об определяющем влиянии общественного дискурса (то есть, о чем и в каких терминах люди думают, говорят и пишут, что считают очевидным, а о чем даже не задумываются). В отличие от марксистов, считающих главным для власти обладание средствами производства, Фуко считал определяющим то, о чем говорят и думают в обществе, и что в свою очередь определяет легитимацию власти. "Дискурс – это сила", - писал он, имея в виду прежде всего политическую силу. На иврите это выражение звучит в рифму "Сиах – гу а-коах".

В книге Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина ", есть место, замечательно иллюстрирующее один из способов манипуляции общественным интересом:

Чтобы как-то нейтрализовать зловещие слухи (о том, что в округе орудует многочисленная и хорошо вооруженная банда Чонкина), местная газета "Большевистские темпы" … стремясь направить умы по иному руслу, открыла на своих страницах дискуссию: "Правила хорошего тона - нужны ли они?"

Дискуссия получилась острой. Лектор райкома Неужелин писал, что прежние, буржуазные нормы морали заменены новыми, классовыми. Конечно, женщинам (особенно беременным и с детьми) нужно уступать место, здороваться с ними первым, но при этом, конечно же, не следует целовать руку. Старая учительница, споря с ним, утверждала, что целовать руки дамам не только можно, но и нужно, а знатный забойщик скота Терентий Кныш писал: "А что, если у нее руки не мыты, или того хуже - чесотка? Нет уж, извините, если у вас нет справки от доктора, я целовать вам руки не буду".

Мыслитель, который обладал умением читать газету между строк, в разговоре с другом отреагировал так: "Поверьте мне, я хорошо знаю эту систему. У них никому ничего не взбредет в голову без указания свыше. Они наконец-то поняли,- он крутнул головой и понизил голос,- что без возврата к прежним ценностям мы проиграем войну".

……

Из того, что районная газета "Большевистские темпы", кроме сводки "Совинформбюро", печатала черт-те чего, а о пропавшем Учреждении - ни гу-гу, Чонкин заключил, что люди имеют обыкновение замечать то, что есть перед их глазами. А того, чего нет, не замечают.

А теперь подумаем о том, что у нас перед глазами и что сегодня обсуждается в израильских СМИ? Правильно, целование ручек и других секретарских частей тела. И еще Саудовская инициатива. Для интеллектуалов – демографическая угроза со стороны арабов. Позвольте объяснить, почему все эти вопросы я считаю вредными, не зависимо от того, какой ответ на них предлагается.

1 проблема – поцелуйная

Реакция израильтян на многочисленные "поцелуйные" скандалы укладывается в спектр от Кныша до учительницы. То есть, феминистки, с жесткостью Кныша, кричат, что без справки о добровольном согласии целовать нельзя ни в коем случае. Юристы жалуются на отсутствие объективных доказательств (в таких случаях все определяют показания потерпевшей), патриоты – на ущерб имиджу страны, историки и социологи – на внезапное изменении общественных правил, а "мыслители" обсуждают, кому и как именно приносит выгоду та или иная слетевшая голова, как идет передел власти внутри старой элиты и как следует изменить систему выборов.

В общем-то, все это правильно, но важно совершенно другое. Почему в качестве орудия внутривидовой борьбы элит были выбраны отцелованные секретарши? Случайно? Безусловно, нет.

Да, действительно элита прогнила и никуда не годится. Но чтобы обвинить кого-либо в коррупции, нужны те или иные доказательства. Расследование может длиться годами. Всегда существует опасность встречных разоблачений, того, что расходящиеся от дела волны достигнут лиц, которых задевать не стоит, побудят опасные ассоциации. У Тартман нет диплома, а у Эдны Арбель? Генерал виноват в том, что проиграл войну? А как насчет вины другого генерала, который вывел войска из Ливана и сделал эту войну неизбежной? Или премьера, который ее начал, но войной не объявил и не определил ее цель? Коррупция в Ликуде, Блюменталь сядет в тюрьму за то что сама, из своих денег оплатила ужин своих сторонников? А как там насчет закрытого дела по поводу предвыборных амутот Барака? Да и Шарон-младший все еще на свободе, а ведь он признан виновным в гораздо более серьезных вещах, чем Блюменталь.

Чтобы заглушить слухи о "банде", годится только что-то абсолютно не связанное с истинной виной наших горе-политиков. Совсем из другой оперы. Пикантное, чтоб разогревало общественные страсти. Вопрос "целовать или не целовать?", снимает обсуждение того, что произошло с нашей элитой, какие цели она преследует и в чем в действительности виновата.

Кацав пренебрег интересами народа, который он должен представлять. Он и раньше знал о нелегитимности власти, необъективности судов и СМИ, незаконности использования армии для выселения Гуш Катифа и пагубности этого решения для народа. Но президент заявил об этом только тогда, когда взялись за него самого. В контексте обвинения в изнасиловании его слова уже ничего не стоят, все обсуждают только пикантные показания секретарши Алеф. Вместо того чтобы обсуждать, как уступки Барака Арафату привели к "интифаде 2000", мы обсуждаем его развод. Кто помнит, что Рамон развалил систему здравоохранения? Мы обсуждаем его поцелуи.

2 проблема – Саудовская

Кто только не высказывался на эту тему. Но, в конце концов, все обсуждения сводятся к ответу "да" или "нет", или "да, при условии…".

Представьте себе, что во время войны гитлеровская Германия проявляет инициативу по примирению Англии с евреями, требующими собственное государство на месте подмандатной Палестины. Абсурд?

Саудовская Аравия ровно ничем не лучше Германии, осуществляющей "окончательное решение". Еврея, въехавшего на ее территорию, по закону ожидает немедленная смерть.

Если нам и стоит обсуждать что-то в связи с Саудовской Аравией, то только отмену этого расистского закона. Впрочем, можно обсудить и то, что там не соблюдаются элементарные права человека, что государство оказывает помощь террористам. Еврейские феминистки могут возмутиться бесправием женщин (например, запрет для женщин водить машину, носить европейскую одежду, открыть банковский счет и т.д.). Комитет защиты детей может заинтересоваться тем, как детям за воровство отрубают руку или продают их в рабство.

На этом фоне давление Америки может быть направлено только на то, чтобы мы не очень позорили ее временного политического партнера и не требовали слишком многого.

3 проблема – демографическая

Нельзя сказать, что арабской демографической угрозы в действительности не существует, но то непомерно большое место, которое она заняла в общественном воображении, контрпродуктивно для ее решения. Муссирование демографической проблемы было начато левыми тогда, когда всем стало ясно, что Осло не принесло обещанного мира и процветания. Чтобы придать хоть какой-то смысл процессу Осло, задним числом ему приписали цель избавить Израиль от арабов. Юли Тамир даже выпустила брошюру под названием "Золотая линия", объясняющую, что отступление почти до границ 1967 года замечательно отвечает целям выживания Израиля в условиях арабской демографической угрозы.

Между тем архитекторы Осло не только не пытались уменьшить количество арабов в Израиле, но делали прямо противоположное. В процессе отступления только за первые 10 лет 100 тысяч арабов в рамках "гуманитарных мер" получили израильское гражданство. Тем не менее, на деле процесс Осло действительно положил конец надеждам арабов так или иначе приспособиться к жизни в еврейском государстве. Именно Осло мы можем благодарить за рост эмиграции арабов, бегущих от внутрипалестинского хаоса и террора. По опросам до 75% как израильских, так и палестинских арабов не видят здесь будущего для себя и своих детей. Бегут не только жители Иудеи и Самарии. Арабы Хайфы и Иерусалима тоже чувствуют на себе длинную руку террористической автономии. Террористы-единоверцы под угрозой требуют от них помощи и соучастия в убийствах, и эти угрозы вполне реальны. Рассчитывать на защиту государства, гражданами которого они являются, не приходится. В таких условиях арабские граждане Израиля выбирают бегство заграницу.

Обсуждение демографической угрозы всегда сводится к вопросу: "А что вы будете делать с арабами?". Такая постановка проблемы предполагает только два крайних решения – автоматическое дарование израильского гражданства всем арабам, находящимся на аннексируемых землях, или трансфер. Варианты, про которые принято говорить: "оба хуже". В такой ситуации нормальный человек чувствует себя припертым к стенке, как домоправительница Фрекенбок, которую Карлсон спросил, перестала ли она пить водку по утрам.

Манипулятивность вопроса проявляется и в том, что о реальных данных ни демографы, ни политики не могут договориться между собой. Например, независимая американо-израильская группа демографических исследований (AIDRG) утверждает, что в Иудее и Самарии вовсе не два с половиной, а только полтора миллиона арабов, а их численность в Газе завышена почти вдвое – 4 миллиона вместо имеющихся двух с половиной. Профессор Йорам Этингер приводит данные, свидетельствующие о резком сокращения арабской рождаемости и о росте еврейской. Но кого интересуют факты? Все альтернативы отступлению кроются козырем: "А что вы будете делать с арабами?". В рамках так поставленного вопроса вам не удастся выйти из порочного круга: бедуины самочинно захватывают землю в Негеве – значит надо отдать Газу. Арабы делают, что хотят в Галилее, поэтому "правый" Либерман советует отдать автономии "треугольник вади Ара".

Для начала следует поставить вопрос: а чем они нам сейчас мешают? Убивают, крадут, захватывают без разрешения землю или другим образом нарушают закон? Так и бороться надо именно с этим, так же как с любыми другими нарушениями закона, а не выдвигать расистские лозунги о демографической угрозе.

Нас пугают тем, что может наступить день, когда законопослушные арабы придут к избирательным урнам и их либеральные представители в Кнессете демократическим образом отменят еврейский характер государства. Пока что вместо либерализма мы имеем Азми Бшара. Когда доживем до арабской либеральной демократии, тогда и испугаемся.

Вопрос демографии поставлен так, как будто нет проблемы террора и нелояльности, как будто наше государство эту самую арабскую рождаемость не финансирует через соцстрах и медицинские кассы, как будто нет других средств влияния на рождаемость и лояльность населения, кроме как выселять (вместе с землей или без нее). Только одно перечисление того, что можно сделать в этой области экономическими мерами, заслуживает отдельной статьи.

Но для такого решения проблемы мы не должны ничего делать с арабами. Мы должны что-то делать с собой, со своим государством, со своими политиками, судьями, генералами. А главное с теми, кто тиранически навязывает нам вопросы для обсуждения. Ведь то, что мы имеем, зависит от того, что мы обсуждаем.

"Вести", 18.04.2007