Проблемы подросткового возраста у Государства Израиль

Мы с Вами – репатрианты первого поколения – еще помним дворы нашего детства – Московские, Киевские, Пермские...В этих дворах собирались стайки подростков, и важней всего на свете было получить признание этой ватаги сверстников. Не родителей – «маменькин сынок» – их любовь казалась нам естественной и вечной – поэтому ей можно было не дорожить. Не учителей – «подлиза-отличник», не единственного друга из интеллигентной еврейской семьи, не только внимание одной определенной особы противоположного пола. Нет – подростковая проблема – это социализация, вхождение в общество и прежде всего в общество сверстников.

Но мы с вами, евреи, рассеянные в больших городах, разительно отличались от всех в своей дворовой кампании. Каждый из нас это чувствовал и знал – только не мог сформулировать. Например, еврейский подросток Яша хорошо учился – но и Петя Иванов был отличником. Яша не умел и не любил заниматься спортом, но Федя – толстяк и увалень - не взирая на это, в отличии от Яши, пользовался всеобщей любовью. Яша не слабый и не трус, как подлизывающийся к сильным Юращенко, прозванный Ющем – есть в нем что-то скользко-змеиное. Яша просто не любит драться, не любит бить в лицо. Может у него слишком черные волосы и глаза? - Но у Губайдуллина тоже – а он, как все. Любовь к книгам, а не к футболу? Но Яша это скрывает, как они могли догадаться? «Другой, чужак», – неявно проступало в их поведении. Однажды во дворе появился новый мальчишка, он был, о ужас, ярко рыжего, прямо красного цвета, и весь усеян веснушками! «Еще один изгой», – подумал Яша не без злорадства, но с тайной надеждой. Увы, на первый же вызов: «Рыжий, рыжий конопатый!», новенький спокойно сказал: «Подойди поближе – разберемся!» И от всей его, может и не очень сильной, фигуры веяло такой готовностью «разобраться», что разборки не произошло. А потом все заговорили про футбол, новенький вставил какое-то очень дельное замечание, и его приняли в компанию. Еще пару раз ему пришлось «разбираться» - и он стал, как все. А Яша – нет. Мог бы Яша так же «разобраться», когда ему бросали какие-нибудь пренебрежительные реплики? Конечно мог! Яша не боялся, просто хотел, чтобы его любили, а не боялись. Он хотел доказать себя в разговоре, в щедрости, а не в бессмысленной драке. Увы! Все остальные подростки на это смотрели иначе.

А теперь вернемся к нашей политике сдержанности. Как хлопотал отец сионизма Герцель, чтобы мы стали, как все другие народы, обладающие государствами. И мы сделали это, мы уговаривали, подкупали, мы сражались не на жизнь, а насмерть – и у нас появилась собственное государство – не всякий народ может этим похвастаться. Но мы не стали как все, и наше государство по-прежнему в большой степений изгой. Оно так же отличаемся от всех, как галутный еврей моего детства от компании его гойских сверстников. Чем? Тем что мы не любим драться, хоть и делаем это храбро в безвыходной ситуации? Что считаем, что все проблемы можно и нужно решать справедливо, а не «упавшего – добей»? Что ученые занятия предпочитаем всем другим (сегодня это даже выгодно)?

А может тем, что считаем свои 10 заповедей выполнимыми здесь и теперь, и не разделяем жизнь на Богово и Кесарево? Не знаю возможно ли сформулировать однозначно современную еврейскую систему ценностей, но всем ясно, что она отличается и от современной европейской и от арабской и от других.

К счастью, и без глубокого понимания сущности какого либо феномена, можно успешно использовать свое знание о его внешних проявлениях. Божественна ли наша избранность или долгое рассеяние наложило на нас эту печать – но мы другие и мы не получим от народов мира того, чего добивался Коля Остенбакен от Инги Зайонц. И слава Богу, что не получим: «Они любить умеют только мертвых».

Наш единственный выход - это повзрослеть. 50 лет – для государства детский срок, но пора нам сказать себе и окружающим: «Да, мы другие, но мы уже 50 лет существуем независимо от вашего признания или непризнания, детские болезни и кризис переходного возраста нами изжит».

Во внешней политике - это означает поменьше думать о том, что скажут другие, и побольше чувствовать свою внутреннюю правоту. И быть готовыми к драке по малейшему поводу, как рыжий Васька (сегодня это красиво называется "сила устрашения"). Тогда, нас хоть и не полюбят, но начнут бояться и уважать. Это не так уж и рискованно – встретив немедленный отпор, агрессор, возможно, ретируется без драки. В противном случае нам все равно не избежать столкновений и подлых ударов из-за угла.

Во внутренней политике – это означает провозгласить: «Вопреки вашему сопротивлению мы заняли свое место на географической карте и в своих нынешних границах мы будем вести так, как это удобно нам, евреям. Мы строим национальное Еврейское государство, а не безликое государство «всех его граждан». А если кому-то это государство не нравится, он не согласен с его существованием или он хочет уменьшить его площадь – пусть катится из него на все четыре стороны, пока мы не посадили его в тюрьму за нарушение лояльности. Тот же, кто останется, пусть и не мечтает, воспользовавшись пробелами в законодательстве или «демографической бомбой», изменить еврейский характер нашего государства. У нас демократическое государство, где уважаются законы, мы насильно никого не держим, но демократия умеет защищаться, в том числе и с помощью исправляющей дискриминации.»

Следует подчеркнуть, что еврейский характер государства не требует от нас пожертвовать демократией. В Англии демократия вполне уживается с воскресным закрытием магазинов и королевой – главой англиканской церкви. В демократической Франции, к примеру, запрещено строить мечеть выше католической церкви, а так же запрещено обрезание девочек, практикующееся у многих африканских народов.

Когда мы, наконец, начнем действовать исходя из собственной системы ценностей, а не из не вполне ясных нам ожиданий окружающих, Израиль превратится из нервного подростка во взрослого и уверенного в себе человека. Тогда мы сможем лучше разобраться и в чужих интересах и понять, на что мы можем рассчитывать в отношениях с другими странами. И другим, давно сформировавшимся государствам станет проще с нами и понятнее, чего от нас можно ожидать. Соответственно, изменится и отношение к нам других народов, потому что, пока мы ставим своей целью стать «такими же как все» - мы эхо, отражение в зеркале, а не народ. А народ можно не любить, но нельзя с ним не считаться.

И повзрослеть нам тем проще, что евреев всегда называли «древней нацией», смотрящей сверху вниз на рождающиеся и исчезающие народы и государства. Мы владели секретом «вечной жизни», тысячи лет рассеяния мы не исчезали и не ассимилировались. Возможно мы вспомним этот секрет, который утратили в пылу подросткового желания «стать как все», и он позволит нам смотреть на европейские и арабские государства, выступающие против Израиля, не как на желанную компанию, в которую нас не принимают, не как на наших судей и палачей, а как на ревнующих братьев, обиженных тем, что первородство досталась не им.

"Вести", 13.07.2001